Содержание
выпала честь стать очевидцем и участником двух исторических событий: в 2006 году быть в Пекине на церемонии открытия Года России в Китае, а в 2007 году в Москве — Года Китая в России.
Несомненный успех этих небывалых по масштабам общенациональных кампаний побудил стороны применить накопленный опыт для более конкретных целей. Решено объявить 2009-й Годом русского языка в Китае, а 2010-й — Годом китайского языка в России.
Думаю, что приступать к решению данной задачи нашим соседям будет куда легче, нежели нам. Проработав семь лет в Китае в 50-х годах, я каждодневно воочию видел, как при нашей помощи закладывались основы индустриализации Поднебесной, без чего был бы немыслим ее нынешний рывок к мировому лидерству. Каждая новостройка первой пятилетки была тогда воплощением девиза «Русский с китайцем братья навек!»
Русский язык был тогда главным инструментом для передачи советского опыта. А наша литература поистине служила для китайцев учебником жизни, помогала им не только перенимать, но и совершенствовать этот опыт.
К примеру, именно «Поднятая целина» Михаила Шолохова помогла китайским коммунистам избежать перегибов при кооперировании деревни, провести коллективизацию без раскулачивания, сохранить слой наиболее рачительных хозяев и избежать спада производства на селе.
Именно нелегкие судьбы героев Максима Горького и Алексея Толстого побудили пекинских руководителей отказаться от таких критериев, как социальное происхождение, не дискриминировать детей капиталистов и помещиков при приеме в вузы или в комсомол, что способствовало мирному преобразованию частной промышленности и торговли.
На 156 новостройках первой китайской пятилетки трудились десятки тысяч советских специалистов. Коллективы первенцев новых отраслей индустрии — автомобильных тракторных, авиационных заводов проходили стажировку на аналогичных предприятиях в СССР.
Всем им требовались переводчики. Так что подготовка людей, владеющих русским языком, стала приоритетной задачей. И хотя трагическая размолвка между Пекином и Москвой прервала этот процесс на несколько десятилетий, созданная в 50-х годах инфраструктура и накопленный старшим поколением опыт позволили быстро восстановить обширную базу преподавания русского языка в Китае.
Состязаться с соседями на этом поприще россиянам будет нелегко. Однако всерьез взяться за изучение «китайской грамоты» стало для нас исторической необходимостью. Не только ради расширения связей с нашим великим соседом. Поднебесная уверенно движется к мировому первенству. Недалеко время, когда находиться на переднем крае научно-технического прогресса будет трудно без чтения литературы на китайском языке.
Что же ждет смельчака, решившего осилить «китайскую грамоту»? Сколько всего в ней знаков и какую часть из них необходимо знать? В Китае и Японии утвержден список двух тысяч иероглифов, употребляемых в периодической печати. Всего же их более двадцати тысяч.
Язык формирует характер
Вряд ли есть еще в мире народ, чей родной язык, и прежде всего — письменность, оказывает столь большое влияние на национальный менталитет, на формирование человеческой личности. Дело не только в том, что заучивание иероглифов отнимает у китайских детей по крайней мере втрое больше времени, чем правописание у школьников в других странах.
Помню, что труднее всего было освоить те 400-500 иероглифов, что нам давали на первом курсе. Мы не расставались со спичечными коробками, куда клали карточки. На одной стороне — китайское написание знака, на другой — его чтение и значение. Сначала учились «узнавать» иероглиф как человеческое лицо. Потом старались запомнить, как он пишется.
По личному опыту знаю, что китайская грамота, которой я занимался по восемнадцать часов в неделю в Военном институте иностранных языков, сделала меня другим человеком. В школе мне удавалось быть круглым отличником, презирая «зубрил», сдавать экзамены на пятерки методом «кавалерийской атаки». Китайский же язык сделал меня педантичным.
После пяти лет обучения в институте и одиннадцати лет работы в Пекине моя бесшабашная русская натура обрела черты, которые обычно приписываются немцам, но еще более присущи китайцам: организованность, настойчивость, целеустремленность.
Отрадную новость для будущих китаистов содержит недавно опубликованный доклад министерства образования КНР. В нем говорится, что, зная 900 наиболее распространенных иероглифов и располагая словарным запасом в 10 тысяч слов, можно читать 90 процентов печатной продукции на китайском языке.
Проще говоря, суждения о непостижимости «китайской грамоты» преувеличены. Овладеть иероглифической письменностью не труднее (хотя и не легче), чем выучиться хорошо играть на скрипке. В обоих случаях нужны усидчивость и упорство, граничащие с упрямством.
Владение иероглифической письменностью издавна служит в Поднебесной не только критерием образованности, но и ключом к карьере. Задолго до нашей эры китайский феодализм был по-своему демократичен. Все государственные должности заполнялись на конкурсной основе. Претенденты писали сочинения, состязаясь в знании классических конфуцианских текстов сначала в уездах, затем в провинциях и наконец в столице. Чтобы выйти в люди, требовалось учиться прилежнее других. Образование издавна служило в Поднебесной единственным каналом социальной мобильности.
Язык половины населения мира
До 1949 года 80 процентов китайцев не умели читать и писать. Работая в Пекине в 50-х, в годы революционного романтизма первой пятилетки, я застал множество массовых движений. Кроме уничтожения мух и воробьев среди них была и кампания по ликвидации неграмотности.
Ныне в Поднебесной насчитывается полтора миллиона учебных заведений, где учатся 260 миллионов человек, или каждый пятый житель. Всеобщим обязательным девятиклассным образованием охвачены районы, где проживает 90 процентов населения. А оно со времени провозглашения КНР более чем удвоилось.
Примечательно и то, что если прежде в школу ходили лишь 15 процентов девочек, то теперь количество школьников и школьниц практически сравнялось. В стране все еще остается 170 миллионов неграмотных. Из них 150 миллионов — пожилые крестьянки, которые в 50-60-х годах посещали курсы ликбеза, но с тех пор все забыли.
Начиная осваивать китайскую грамоту, мы когда-то мечтали: вот если бы жители Поднебесной перешли на алфавит! Потом узнали, что иероглифика — связующее звено для провинций, которые говорят на разных диалектах. Когда пассажиры поезда Пекин — Шанхай спрашивают проводника: сколько продлится стоянка, тот чертит пальцем на ладони воображаемые иероглифы. Ибо слово «сы» на севере значит «четыре», а на юге — «десять».
Министерство просвещения КНР как о большом успехе объявило о том, что нормативным китайским языком овладела половина населения страны. Зная, что 90 процентов жителей — этнические китайцы, может возникнуть вопрос: на каком же языке говорят остальные — не считая 10 процентов тибетцев, уйгуров и других национальных меньшинств?
Дело в том, что в старом Китае простонародье говорило на местных диалектах. Нормативным общенациональным языком «путунхуа» владели только чиновники («мандарины»). Поэтому на Тайване, в Гонконге и Сингапуре его доныне называют «мандарин». Тамошние местные лидеры первыми стали обучать свои разношерстные китайские общины нормативному языку «путунхуа».
Благодаря широкому распространению телевидения и всеобщему среднему образованию им удалось решить эту задачу раньше, чем в континентальном Китае. Но, как говорится, процесс пошел. Так что если 500-600 миллионов китайцев заговорили на «путунхуа», это немалый успех. Есть основания надеяться: нормативный общенациональный язык на радость иностранным, и в том числе российским студентам, скоро освоит и вторая половина населения Китая.
Остается пожелать успехов Году русского языка в Китае в 2009-м, а также Году китайского языка в России в 2010-м. Ссылаясь на собственный жизненный опыт, повторю, что «китайская грамота» вполне постижима. И притом полезна для воспитания таких черт характера, как настойчивость, упорство, педантичность в хорошем смысле слова.
