Содержание
Уже в 1919 году начался исход русских из России. Страну покинуло несколько миллионов человек. Центрами русского рассеяния по миру были и Стамбул, и Прага, и Берлин, и Париж, и даже Харбин. Первая волна эмиграции оказалась чрезвычайно богата талантами. Еще бы – ведь, по сути, эмигрировал почти весь «серебряный век».
Кощунственно проводить параллели между судьбами тех, кто остался, и тех, кто уехал – кому, дескать, было тяжелее? Эмиграция – всегда несчастье. Поэт и критик Георгий Адамович, размышляя над психологией эмиграции, приходил к выводу о том, что изгнанник не чувствует за собой народа, он обречен заполнять образовавшуюся пустоту собой, в одиночестве.
Отрадно, что многим хватило духовного потенциала и «золотых копей ностальгии». Деятели первой волны воспринимали себя «зарубежной Россией», ощущали кровную связь с оставленной Родиной. Они смогли дать даже больше, чем сами того ожидали.
«Уходили мы из Крыма…»
На чужбине оказались также певцы, музыканты и композиторы: Федор Шаляпин, Сергей Прокофьев, Сергей Рахманинов, Александр Вертинский, Петр Лещенко. Мыслями и душой, конечно, они оставались там, в России, захваченной большевиками и коммунистической утопией.
Существует большое количество подделок под т.н. «белогвардейскую» песню. Одни более талантливы, другие – менее. Но вот настоящих стихотворений, ставших песнями, отразивших исход русских из России, всего несколько.
Автор одного из таких стихотворений – казачий поэт Николай Туроверов. Сама же песня родилась значительно позже, уже в постсоветское время. Группа «Любэ» исполняет её под названием «Мой конь». Обратите внимание на кадры из фильма «Служили два товарища», которые служат своеобразной иллюстрацией к песне:
«Мы для них чужие – навсегда!»
Огромной в эмиграции была популярность Александра Вертинского. Отсутствие голоса компенсировалось своеобразной манерой исполнения, полетом рук, грассированием. На стихи погибшей в нацистском концлагере поэтессы Раисы Блох Вертинским написана песня «Здесь шумят чужие города». Это самая что ни на есть настоящая и подлинная русская песня в изгнании. Она словно насквозь пропитана страшной ностальгией по России, оттого и воспринималась остро. Да и жанр Вертинский выбрал довольно своеобразный – это романс в ритме танго:
Пожалуй, Вертинский так и остался лучшим исполнителем песни, если не считать очень достойной современной интерпретации актера Александра Домогарова.
«Только светлая не унимается грусть…»
Другая песня, известная по исполнению Аллы Баяновой, Петра Лещенко, Киры Смирновой, — «Я тоскую по Родине». Стихи написаны в самом конце Второй мировой войны. Их автор – Георгий Храпак, будущий Заслуженный художник РСФСР. Парадоксально, что созданные им строки оказались так поразительно созвучны эмигрантской ностальгии.
В Румынии Храпак познакомился с Петром Лещенко, подарил ему свой текст, композитор Жорж Ипсиланти подобрал мелодию, и песня «выстрелила». Самого же Храпака ждали годы сталинского ГУЛАГа и поздняя реабилитация. К великому сожалению, именно в исполнении Петра Лещенко песня не сохранилась. Сегодня песню не дает забыть «серебряный голос России» — Олег Погудин:
Всё летят и летят журавли…
Не менее парадоксальная история произошла со стихотворением одного из создателей образа Козьмы Пруткова, поэта Алексея Жемчужникова – «Журавли». Оно датируется аж 1871 годом. В переработанном варианте стихи стали песней в середине 1930-х гг. Солист т.н. «Джаза табачников» Николай Марков исполнял эту песню неоднократно, и в Советском Союзе она шла нарасхват благодаря гибким пластинкам «на костях». Народная молва упорно приписывала песню все тому же Петру Лещенко. Существуют «лагерные» и «дворовые» переделки текста. Передача «В нашу гавань заходили корабли» во многом подарила песню вторую жизнь.
«Сердца не стало, а память жива…»
Мало кому что-то скажет имя Юрия Борисова. А между тем, одна из самых пронзительных стилизаций под эмигрантскую лирику, под песни русского зарубежья принадлежит именно ему. Песня «Всё теперь против нас», как и многие произведения подобного тематического ряда, написана как бы от «общего» имени – здесь нет узколичностного «я», только «мы». Песня известна в исполнении «светлого отрока» Максима Трошина:
Своеобразным памятником русской эмиграции можно считать стихотворение вполне благополучного советского поэта Роберта Рождественского «Кладбище Сент Женевьев де Буа». Певец Александр Малинин часто исполнял песню на эти стихи в первые годы своей популярности:
