Обозначенные в майском президентском указе 2018 года («О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года») задачи сводятся к тому, чтобы обеспечить экономический рывок и преодолеть возникшее отставание России от многих других стран мира, снижение её роли в мировой экономике.
И в этом России следует опираться на мировой опыт решения подобных задач. В истории ХХ века есть немало того, что называли экономическим чудом. Были японское чудо, немецкое, южнокорейское. Всюду в основе экономического чуда лежало ускоренное развитие обрабатывающей промышленности.
Однако мы порой забываем, что главное экономическое чудо ХХ века – это индустриализация в СССР. Нам есть чему учиться у себя. Ценнейший опыт лежит под ногами. В 2019 году исполняется 90 лет с момента старта индустриализации. Большинство историков считают точкой её начала решения XVI конференции ВКП (б) в апреле 1929 года.
Напомню основные вехи советской социально-экономической истории. Первым её этапом стал военный коммунизм. С 1921 года началась новая экономическая политика (НЭП), а на смену ей пришла индустриализация. Единой точки зрения по вопросу о времени завершения индустриализации нет. Некоторые полагают, что это произошло 22 июня 1941 года, когда Гитлер напал на нашу страну. Другие считают, что она продолжалась и в первое послевоенное десятилетие. С приходом к власти Н.С. Хрущёва и особенно после ХХ съезда КПСС (1956) индустриализация закончилась.
В этой статье я хочу обрисовать события, которые можно назвать подготовительными, предшествовавшими решениям XVI партийной конференции 1929 года. НЭП 1920-х годов был временем передышки для страны. Позиции государства в экономике были ослаблены, большой простор получили товарно-денежные отношения, стал возрождаться частнокапиталистический уклад, что создавало угрозу политической власти большевиков.
К этому добавились внешние угрозы со стороны бывших союзников России по Антанте. Во-первых, Советский Союз пребывал в торгово-экономической блокаде со стороны западноевропейских стран и США. Во-вторых, существовала угроза военной интервенции. Несколько раз страна была на волоске от военного вторжения.
Запад выставил Советскому Союзу ряд невыполнимых ультиматумов. Среди них – признать долги царского и временного правительств. Сумма долгов составляла около 18,5 млрд. зол. рублей. Большевики ещё в январе 1918 года издали декрет, объявивший об отказе новой власти от этих долгов. Другие требования – вернуть иностранным владельцам национализированное имущество или выплатить за него компенсации. Ещё одним требованием к СССР был отказ от монополии внешней торговли.
По всем этим позициям Запад получил от советского государства категорический отказ, о чём было заявлено на Генуэзской экономической конференции 1922 года. Однако Запад продолжал давить на Советский Союз с помощью санкций, как он это делает ныне в отношении Российской Федерации. Всё это подтолкнуло советское руководство к мысли о необходимости создания самодостаточной экономики. Такой экономики, которая не зависела бы ни от импорта, ни от экспорта, лишив Запад возможности использовать против нашей страны торгово-экономические санкции.
Угроза войны заставляла думать и об укреплении обороноспособности. Военная промышленность страны была слабой. К тому же партийные и государственные руководители помнили урок, преподнесённый Первой мировой войной. Россия оказалась плохо к ней подготовленной, многие виды оружия, боеприпасов, военного снаряжения приходилось закупать у союзников. Были большие задержки с поставками, нередко заключение контрактов обставлялось условиями политического и военного характера. В 1920-е годы ситуация стала ещё хуже, бывшие союзники превратились во врагов.И в середине 1920-х годов в лексиконе советских руководителей появилось слово «индустриализация». Поначалу проводилась аналогия с тем, что пережили европейские государства в XVIII-XIX веках, превращаясь из аграрных стран в промышленные. Наиболее часто вспоминали промышленную революцию в Англии, но буквально заимствовать английский опыт большевики не могли.
Во-первых, английская промышленная революция осуществлялась за счёт гигантских капиталов, поступавших от ограбления колоний. Для СССР это было исключено. Во-вторых, у Советского Союза не было тех без малого ста лет, в течение которых Англия проводила свою индустриализацию. «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут…» – заявил Сталин в своей речи на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 года.
Многим в Кремле индустриализация казалась несбыточной мечтой. Против индустриализации протестовал, в частности, один из главных идеологов партии Николай Бухарин, выступавший за продолжение НЭПа. Он уповал на магическую силу товарно-денежных отношений и рынка, которые позволят создать сначала лёгкую промышленность, а когда в ней накопятся достаточные капиталы, перейти к созданию промышленности тяжелой. По варианту Бухарина индустриализация могла растянуться на столетие, а интервенция могла начаться в любой момент.
Были в Кремле и радикалы. Троцкий ратовал за сверхвысокие темпы индустриализации. Его идея сверхбыстрой индустриализации сочеталась с идеей перманентной революции, которая может быть только мировой. Троцкий опирался на цитаты Маркса и Ленина, Сталин же дерзнул выдвинуть тезис о возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране. Этот тезис противоречил постулатам марксизма-ленинизма о мировой революции, но он готовил идейную почву индустриализации.
Опуская детали жарких дискуссий по поводу индустриализации (её целесообразности, источниках, темпах, алгоритмах, внешних условиях), которые велись в ЦК ВКП (б), Совнаркоме, Совете труда и обороны (СТО), Государственной плановой комиссии при СТО и других организациях, скажу, что к началу 1928 года всем дискуссиям был положен конец. Нет, обсуждение технических вопросов продолжалось – закончились дискуссии по принципиальным политическим и идеологическим вопросам. Ради того чтобы от дискуссий перейти к делу, Сталину пришлось ликвидировать – не в физическом, а в организационном смысле – внутрипартийные группировки, занимавшие крайние позиции по вопросам индустриализации: «левую оппозицию» (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Раковский, Радек, Преображенский и др.), «рабочую оппозицию» (Шляпников, Коллонтай и др.), «новую оппозицию» (Бухарин, Томский, Рыков и др.). Без идейно-политической консолидации в высшем партийно-государственном руководстве запускать индустриализацию было немыслимо.
Наиболее активного оппонента в лице Троцкого пришлось сначала снять со всех постов (1927), затем выслать из СССР (1929). После этого, кстати, Сталин занял более «левую» позицию в вопросе индустриализации (более высокие темпы в сжатые сроки).
Теперь о некоторых официальных событиях, имевших непосредственное отношение к индустриализации.
Декабрь 1925 г. – XIV съезд ВКП(б). На нём впервые с высокой трибуны прозвучало слово «индустриализация». Было принято общее решение о необходимости превращения СССР из аграрной страны в индустриальную.
Декабрь 1927 г. – XV съезд ВКП(б). На нём окончательно поставили крест на всех видах оппозиции. Было заявлено, что начинается подготовка к индустриализации на основе пятилетних планов развития народного хозяйства СССР. Были приняты директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР. Было указано, что индустриализация должна осуществляться на основе «напряжённых планов», но не сверхвысокими темпами, как призывал Троцкий.
Апрель 1929 г. – XVI конференция ВКП(б). На ней был одобрен проект первого пятилетнего плана, разработанный на основе Директив XV съезда ВКП(б). План был рассчитан на период с 1 октября 1928 по 1 октября 1933 г. (тогда хозяйственный год начинался с 1 октября). Однако на этом процедура одобрения пятилетнего плана не заканчивалась, требовалось ещё его утверждение Всесоюзным съездом Советов.
Май 1929 г. – V Всесоюзный съезд Советов. Съезд заслушал и обсудил отчёт о работе СНК СССР и полностью одобрил политику правительства. Съезд принял первый пятилетний план развития народного хозяйства, на съезде на всю страну прозвучало: «первая пятилетка индустриализации».
Итак, старт индустриализации можно отсчитывать либо от 1 октября 1928 года, когда фактически стартовала первая пятилетка, либо от апреля-мая 1929 года, когда пятилетний план прошёл процедуру его утверждения высшей партийной и государственной властью. И на XVI конференции ВКП(б), и на V Всесоюзном съезде Советов были чётко сформулированы две главные цели индустриализации:
– достижение полной экономической независимости государства путём создания самодостаточной экономики (не зависящей от экспорта/импорта);
– создание материально-технической базы мощной оборонной промышленности, обеспечивающей военную безопасность государства.
А главным средством достижения поставленных целей была названа мобилизация всех видов ресурсов – материальных, финансовых, людских, научно-технических. То есть экономическая мобилизация. О способах и формах проведения советской индустриализации, о её ошибках и достижениях, о конкретных её результатах – в следующих наших статьях.
Экзотические версии и немного статистики
Одной из наиболее загадочных сторон индустриализации в СССР, начавшейся 90 лет назад, являются источники её финансирования. В антисоветской публицистике такими источниками обычно называются: бесплатная рабочая сила ГУЛАГа; почти бесплатный труд крестьян, согнанных в колхозы; награбленное большевиками церковное имущество; доставшееся им в наследство царское золото; проданные на Запад произведения искусства из Эрмитажа и других музеев и т. п. Иногда добавляются и другие экзотические позиции. Когда-то и я воспринимал подобные версии, пока не стал разбираться в статистике. Это лучше, чем сочинения историков, не подкреплённые цифрами.
За годы индустриализации до начала Великой Отечественной войны (всего-навсего 12 лет!) в СССР было построено 364 города, сооружены и введены в эксплуатацию более 9 тысяч предприятий, и всё это хорошо документировано. Были предприятия разного калибра. Крупные, как Сталинградский тракторный завод или Днепрогэс на Украине, и мелкие типа мукомольных фабрик или станций по ремонту тракторов. В первую пятилетку, согласно документам правительства и ЦК ВКП(б), число крупных предприятий, введённых в действие, составило 1500.
А что такое предприятие с точки зрения капитальных затрат на его создание? Объект капитальных вложений состоит из пассивных и активных элементов основных фондов. Пассивные элементы – здания, сооружения, коммуникации. Активные элементы – машины, оборудование, инструменты; короче говоря, орудия производства. Если пассивные элементы могли создаваться трудом местных рабочих, то с активными элементами этот вариант не проходит.
Россия и до революции очень мало производила собственных орудий (средств) производства, импортируя их из Германии, в меньшей степени из Англии и США. А в конце 1920-х годов собственного производства средств производства в стране почти не осталось. Индустриализацию можно было проводить только путём масштабного импорта машин, оборудования, специальной аппаратуры, инструментов. Всё это требовало валюты. Я проводил прикидочные оценки того, какие капиталовложения были необходимы Советскому Союзу, чтобы построить более девяти тысяч предприятий. Тех, кому интересна «кухня расчётов», могу адресовать к моей книге: «Экономика Сталина» (М.: Институт русской цивилизации, 2016). Результат моих оценок таков: на обеспечение индустриализации импортными машинами и оборудованием минимально необходимые валютные ресурсы должны были составить 5 (пять) миллиардов «рузвельтовских» долларов США (золотое содержание доллара после его переоценки в 1934 год было понижено примерно в полтора раза и определялось пропорцией: 1 тройская унция драгоценного металла = 35 долл.). Это не менее 500 млрд. современных долларов США (на начало текущего десятилетия). В среднем на одно предприятие приходилось валютных затрат в сумме немного более 500 тысяч «рузвельтовских» долларов.
А какими валютными ресурсами располагал Советский Союза на старте индустриализации? По данным Госбанка СССР, на 1 января 1928 года золотовалютные резервы страны составили лишь немного более 300 млн. зол. рублей (1 золотой рубль = 0,774 г чистого золота). Округлённо это примерно 150 млн. «старых» долларов США, или 260-270 млн. «рузвельтовских» долларов. Вроде бы неплохо. Можно закупить машины и оборудование на 500-550 средних предприятий. Однако надо учитывать, что в том же году внешний долг СССР был равен 485 млн. золотых рублей. Начинать индустриализацию с таких позиций было крайне сложно, особенно учитывая, что страна находилась в торгово-экономической блокаде. И тем не менее индустриализация началась. И закупки машин и оборудования осуществлялись. Так чем Советский Союз оплачивал эти закупки? Конечно, не трудом обитателей ГУЛАГа. Валюту давал в первую очередь советский товарный экспорт. Чаще всего историки говорят об экспорте пшеницы и других зерновых, но статистика показывает, что зерновые не были главной экспортной статьей (в 1928 году на них приходилось лишь 7% стоимости экспорта). Производство зерновых в результате коллективизации заметно увеличилось, но основная часть продукции колхозов шла в города и на стройки пятилеток. Коллективизация не только давала дополнительное количество сельхозпродукции, но и высвобождала миллионы рабочих рук, нужных на площадках индустриализации.
Более значительные, чем зерно, позиции в товарном экспорте занимали нефть и нефтепродукты (16%), лес и пиломатериалы (13%). А самой крупной товарной группой были пушнина и меха (17%). Во второй половине 1920-х годов годовые объёмы экспорта товаров составляли от 300 до 400 млн. долл.
Да, объёмы экспорта с конца 1920-х годов начали наращиваться, но это было наращивание не стоимостных, а физических объёмов. Происходил своего рода бег на месте. Дело в том, что на Западе начался экономический кризис, который привёл к падению цен на товарных рынках. Некоторые авторы отмечают, что ветер дул в паруса советской индустриализации: мол, нам повезло, мы покупали средства производства по низким ценам. Это верно. Но дело в том, что падение цен происходило также на рынках сырья, причем ещё в большей мере, чем на рынках готовой продукции. Валютная выручка давалась нам дорогой ценой. Если в период 1924-1928 гг. среднегодовой физический экспорт товаров из Советского Союза составлял 7,86 млн. т, то в 1930 году он подскочил до 21,3 млн. т, а в 1931 году – до 21,8 млн. т. В последующие годы вплоть до 1940 года средний физический объем экспорта был равен примерно 14 млн. т. Однако, по моим расчётам, экспортной выручки хватало на покрытие лишь половины всех тех валютных затрат, которые были произведены в годы довоенной индустриализации.
Другой источник – золото, но не золото, которое якобы было унаследовано от царской России. Этого золота к середине 1920-х годов совсем не осталось. Оно вывозилось из страны по разным каналам и под разными предлогами. Было «золото Коминтерна» (помощь зарубежным коммунистам), было и «паровозное золото», выведенное из хранилищ Госбанка для закупки паровозов и подвижного состава в Швеции. Операция с «паровозным золотом» проводилась Троцким, который, чтобы провернуть эту аферу, на время занял пост наркома путей сообщения. Паровозов Советский Союз из Швеции не получил, а золото бесследно исчезло (скорее всего, осело в банках Швеции, Швейцарии и США). О перипетиях царского золота в первые годы после Октябрьской революции 1917 года читатель может узнать из моей книги «Золото в мировой и российской истории XIX-XXI вв.» (М.: «Родная страна», 2017).
И всё же золото использовалось для финансирования индустриализации. Это было золото, которое добывалось в стране. К концу 1920-х гг. Советский Союз выходит на дореволюционный уровень добычи (в 1928 году было добыто 28 тонн). Данные о добыче в 1930-е годы до сих пор не рассекречены, но по вторичным источникам можно понять, что к середине десятилетия добыча вышла на уровень примерно 100 тонн металла в год. А к концу десятилетия некоторые называют цифру годовой добычи около 200 тонн в год. Да, не всё добываемое золото использовалось для оплаты импорта машин и оборудования; страна готовилась к войне, необходим был государственный резерв, а золото рассматривалось в качестве стратегического ресурса. Минимальные оценки золотого резерва СССР, накопленного к началу Великой Отечественной войны, – 2000 тонн. «Валютный цех», созданный за Уралом, особенно на Дальнем Востоке, продолжал работать и в годы войны. Американцы, между прочим, приняли положительное решение о программе ленд-лиза Советскому Союзу с учётом именно такого аргумента, как эффективно функционирующий «валютный цех» на Дальнем Востоке.
Заканчивая тему золота, хочу сказать, что определённую роль сыграл и такой источник драгоценных металлов, как сеть магазинов Торгсин (скупка драгоценных металлов и валютных ценностей у населения и иностранцев в обмен на дефицитные потребительские товары). Максимальные объёмы принятого от граждан золота были зафиксированы в 1932 году – 21 тонна и в 1933 году – 45 тонн. Правда, после существенного улучшения продовольственного снабжения городов с середины 1930-х годов скупка драгоценных металлов через магазины Торгсин стала резко падать.
Непропорционально большое внимание уделяется такому источнику получения валюты, как распродажа художественных ценностей Эрмитажа и других музеев страны. Была создана специальная организация «Антиквариат» (в ведении Наркомата внешней торговли), которой были переданы картины из разных музеев в количестве 2730 единиц. В фонде «Антиквариата», как отмечают специалисты, наиболее ценных произведений искусства не было. Продажи проходили в условиях мирового экономического кризиса, когда спрос был низким. Реализовано было менее половины фонда – 1280 картин, остальные вернулись на свои места. В общей сложности выручка от реализации художественных ценностей музеев составила около 25 млн. зол. рублей.
Существует рассчитанная на не очень грамотных людей версия, будто индустриализацию в Советском Союзе проводили иностранные компании – сначала американские, потом английские и частично французские, а за несколько лет до начала войны – немецкие. Некоторые полагают, что западный бизнес пришёл в Советский Союз со своими инвестициями. Не было такого! Западники приходили в нашу страну не с деньгами, а для того, чтобы заработать. Они выступали в качестве поставщиков машин и оборудования, осуществляли проектирование предприятий, проводили строительно-монтажные и пуско-наладочные работы, обучали советских людей управлять оборудованием и т.п. Особо следует отметить американскую фирму Альберта Куна, которая первая пришла на советский рынок, спроектировала и построила 500 крупных и крупнейших промышленных объектов, в том числе такие гиганты, как Днепрогэс, Сталинградский и другие тракторные заводы, Магнитогорский металлургический комбинат, Нижегородский (Горьковский) автомобильный завод и др. Ведущими торговыми партнёрами в годы первой пятилетки стали гиганты американского бизнеса General Electric, Radio Corporation of America, Ford Motor Company, International Harvester, Dupont de Nemours и другие. Однако ещё раз подчеркну: они приходили к нам не с деньгами, а за деньгами. В мире бушевал экономический кризис, и западные компании, открыто нарушали или обходили многочисленные запреты западных правительств на сотрудничество с СССР (до конца 1929 года торгово-экономическая блокада нашей страны была более жёсткой, чем нынешние санкции Запада в отношении РФ; кризис блокаду ослабил).
Почти никаких долгосрочных банковских кредитов Советскому Союзу Запад не давал. Были лишь краткосрочные деньги, торговые кредиты. Экспортно-импортный банк США с 1934 года кредитовал примерно 2/3 советских закупок на американском рынке, но это опять-таки были краткосрочные кредиты, получателями которых выступали американские экспортёры. Америка, несмотря на всю нелюбовь к Советскому Союзу, вынуждена была разрешать подобное кредитование для поддержки американского бизнеса, оказавшегося в тяжелейшем положении. Были ещё коммерческие кредиты – отсрочки платежей, которые предусматривались контрактами на поставку оборудования, строительно-монтажные работы и т. п.
Существует версия, что Запад всё же дал Сталину немалые деньги на индустриализацию. Мол, советская индустриализация – проект мировой закулисы, которая готовила к военному столкновению Германию и Советский Союз. Германию западный англосаксонский капитал действительно финансировал. Об этом, например, есть книга американца Э. Саттона «Уолл-стрит и приход Гитлера к власти». В ней и подобных ей работах есть много документальных подтверждений того, что Запад финансировал Гитлера, привёл его к власти, а затем вливал в германскую экономику миллиарды долларов и фунтов стерлингов, подготавливая её к военному броску на восток. Однако ни одного документального подтверждения того, что Запад помогал проводить индустриализацию в СССР, нет!
В статье не перечислить все имеющие хождение версии источников валютного финансирования советской индустриализации. Некоторые из них фантастичны, другие правдоподобны, но до сих пор не имеют документального подтверждения (не все архивы раскрыты). Желающие подробнее ознакомиться с этим вопросом могут обратиться помимо упомянутой уже «Экономики Сталина» к моей книге «Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования» (М.: Институт русской цивилизации, 2015).
(Продолжение следует)
