Помните советский мем «Храните деньги в сберегательной кассе!»? С характерной сатирической киноприбавкой: «Если они у вас, конечно, есть!»? Конечно, помните. Помните также, что в числе стратегических ключевых объектов, которыми должно было овладеть всякое вооружённое восстание, Ленин всегда называл банки. Он считал величайшей ошибкой Парижской коммуны то, что она не овладела банками. Уж такой-то её ошибки большевики допускать не собирались.
Первые конфискации вкладов у населения начались советской властью уже в первые дни её существования. Так, в начале ноября 1917 года Московский Военно-революционный комитет выпустил приказ, по которому резко ограничивалась выдача наличности. Это были пока местные инициативы. 14 (27) декабря 1917 года большевики захватили Государственный банк и выпустили декрет, по которому банковское дело объявлялось отныне государственной монополией. Сберегательные кассы в России и прежде являлись государственной монополией. Кстати, ими пользовались в основном малоимущие слои населения. Понятно, что сделанными до революции своими трудовыми вкладами они из-за гиперинфляции и «нужд революции» воспользоваться больше не смогли, компенсированы они им не были.
Другое дело, что с 1921 года большевики снова возвратились к денежному хозяйству и привычным формам финансовых учреждений (оставив это дело в руках государства). Но население мало им доверяло, предпочитая держать сбережения в полновесных ценностях: в золотых предметах, антиквариате, иностранной валюте. В народе ещё ходила масса царских золотых червонцев, которые государство признавало, устанавливая плавающий (конечно, неэквивалентный) курс их обмена на советские денежные знаки. Начиная индустриализацию, советское правительство резко нуждалось в деньгах. И прибегло к принудительной скупке, а то и конфискации ценностей у населения.
Держатели иностранной валюты предавались уголовному суду. Когда эти средства были исчерпаны, нашли другое. В июле 1930 года открыли магазины Торгсина — для торговли с иностранцами. В 1931 году туда решили допустить своих граждан. Там они могли «заложить» (фактически продать без реальной возможности выкупить) за бесценок в виде «твёрдых советских дензнаков» (видимо, тогда появилось горько-ироничное выражение «деревянный рубль») царские золотые монеты и золотые предметы. В условиях всеобщей нищеты и инфляции, вызванной сталинской политикой «большого рывка», люди несли туда даже обручальные кольца. Никакой ростовщик в истории мира вряд ли выжимал золото у простых людей с такой маниакальной и упорной алчностью, как это делало «государство рабочих и крестьян». Но для государства это был «эффективный менеджмент». За 1931—1936 годы Торгсин добыл 222 т чистого золота. Этого хватило, чтобы оплатить импорт промышленного оборудования для десятка крупнейших гигантов новой советской индустрии.
Первая послевоенная денежная реформа была проведена с 16 по 29 декабря 1947 года. Подготовка её держалась в тайне от населения, хотя формально — «чтобы о ней не узнали спекулянты». Якобы во время войны спекулянты сильно обогатились, торгуя на чёрном рынке, вот и понадобилась конфискация средств. Частично это было так, но основной причиной было, конечно, очередное изъятие денег у населения в пользу государства.
Новый рубль обменивался на 10 старых, но при перерасчёте зарплат один новый рубль считался за один старый. Это и было средством конфискации свободной наличности, скопившейся у «спекулянтов». Считалось, что правильные советские люди держат деньги в сберегательных кассах, но и там условия обмена были неэквивалентными. Вклады до 3 тысяч рублей пересчитывались один к одному, но вклад от 3 до 10 тысяч уменьшался на одну треть, а вклад свыше 10 тысяч рублей — на две трети. Таким образом, наиболее крупные вклады были конфискованы государством.
Денежная реформа 1961 года выглядела простой деноминацией: десять старых рублей обменивались на один новый, наличными или во вкладах, и так же 10:1 пересчитывались все цены. Но и в ней содержалась хитрость. Официальное содержание золота в рубле и официальный курс рубля к доллару поднялись лишь в 4,44 раза. Свободной конвертации рубля тогда не было, и на массе населения это не отразилось. Но свой небольшой эффект это имело теперь при установлении розничных советских цен на импортные товары (которых, к слову, тогда ещё тоже было немного).
Последняя конфискационная денежная реформа, которую некоторые считают «последним гробом, вбитым в крышку СССР», была проведена Кабинетом министров СССР во главе с В. Павловым 23-25 января 1991 года. Новый глава тогда ещё общесоюзного правительства считал, что такой мерой удастся уменьшить количество денежной массы на руках у населения (конечно, в первую очередь, у «спекулянтов») и таким образом решить проблему дефицита, которым тогда особенно были недовольны люди. Реформа была подготовлена как военная операция против населения: объявлена внезапно. Люди имели возможность только в течение трёх дней обменять старые крупные купюры 50- и 100-рублёвого образца на новые. Объём обмена в одни руки ограничивался 1000 рублями. Напряжённость в стране из-за этого возникла неимоверная, экономический эффект оказался равен нулю. Вклады не трогались.
Ну, а то, что относится уже к истории новейшей России — это и есть крупнейшая по своим масштабам в истории нашей страны конфискация государством вкладов у своих граждан. Она была проведена под видом гиперинфляции. Впрочем, это уже другая история.
